русский архитектор

"В 1926 году, поехав в Коктебель к Волошину, мы на прогулке встретили В. В. Вересаева с двумя племянницами, девочками-подростками. Александр Степанович относился к Викентию Викентьевичу с искренним уважением и любовью. Думаю, что и Вересаев, умный, широкий и добрый человек, относился к Александру Степановичу тоже очень хорошо.

Вересаев, знакомя Александра Степановича с племянницами, сказал, что они давно наслышаны про «Алые паруса» и очень хотят почитать их. Когда устали и сели отдыхать на камнях под Карадагом, Вересаев попросил Александра Степановича рассказать девочкам «Алые паруса». «Это у них навеки останется — сам автор рассказал». Александр Степанович сначала отнекивался — не любил рассказывать не на бумаге, — но Вересаев и девочки стали так настойчиво просить, что Александр Степанович согласился.

Рассказывал коротко и не так образно, как написано, но все мы слушали с истинным удовольствием Александр Степапович часто спотыкался, вспоминая ту или иную сцену, комкал. А как дошел до описания состояния Ассоль после сна на лесной поляне, остановился и сказал, что не может вспомнить, как дальше. Девочки засмеялись. Александр Степанович с жаром уверял, что действительно забыл. Я помалкивала, не зная, так ли это или Александр Степанович просто устал Он был нервно чувствителен в этих делах, как мимоза. Но Александр Степанович смеялся вместе со всеми, но рассказывать дальше ни в какую не согласился. Девочкам обещал прислать "Алые паруса".

Шли обратно, веселясь по-поводу случившегося. Вересаев советовал девочкам никогда не забывать о писателе, который сам себя забыл. И, подтрунивая над Александром Степановичем, говорил, что легенда об убитом капитане и похищенных у него рукописях верна, спрашивал у меня, где Александр Степанович прячет чемодан с капитанскими рукописями. Александр Степанович, весёлый и оживлённый, что редко с ним бывало при посторонних, шутливо папировал удары.

Вечером, когда мы остались одни, сказал, что не хотел рассказывать, представив себе, как это глупо выглядит со стороны.

Умер юзер  http://tarzanissimo.livejournal.com/
поэт и переводчик Василий Бетаки

Об этом сообщает в своем блоге поэт Наталья Горбаневская.

Василий Павлович Бетаки родился в 1930 году в Ростове-на-Дону, учился на Восточном факультете Ленинградского университета, заочно окончил Литературный институт, ученик Павла Антокольского и Татьяны Гнедич.

Работал учителем, режиссером самодеятельных театров, инструктором верховой езды, главным методистом Павловского Дворца-музея. Публиковался с 1956 года, в 1965 году вышла его первая книга стихов.

Василий Бетаки переводил поэзию с английского и немецкого, писал литературные передачи для радио. В 1971 году стал победителем конкурса перевода трёх «главных» стихотворений Эдгара По («Ворон», «Колокола», «Улалюм»), которые были опубликованы в двухтомнике Эдгара По 1972 года.

С 1973 года жил во Франции. Двадцать лет проработал на радио «Свобода» и восемнадцать — в журнале «Континент». Был одним из организаторов переправки в СССР запрещенных русских книг, изданных на Западе. Во Франции выпустил восемнадцать книг стихотворений, книгу статей о современных русских поэтах и восемь книг переводов.

С 1989 года снова публиковался в России. Был постоянным автором журнала «Звезда», франкфуртских журналов «Мосты» и «Литературный европеец».

Поэт и переводчик Михаил Александрович Зенкевич (фамилия, судя по всему, белорусская) прожил 87 лет.
Его друзьями были поэты Николай Гумилев и Владимир Нарбут, знаменитый философ Георгий Федотов,
о первом сборнике стихов Зенкевича "Дикая порфира" в 1912 г. писали Валерий Брюсов и Вячеслав Иванов.
А умер Зенкевич уже в застойный 1973 год.

Мне с юности запомнилась эта фамилия - в переводах из гениального Эдгара По.
Наряду с именами В.Брюсова и М.Рогова в конце наиболее понравившихся мне переводов стояло: "переводчик М.Зенкевич".




Его перевод сложнейшего стихотворения "Ворон" является, по мнению многих, непревзойденным,
хотя за это хрестоматийное произведение брались и строгий Брюсов, и манерный Бальмонт (переводы которого,  ПМСМ, вообще никуда не годятся).

Стихотворение "Ворон" в интерпретации  Зенкевича можно найти например тут-
http://netnotes.narod.ru/texts/t1a.html
Его собственные стихи,- "вычурные, но образные" по словам Брюсова, восходят к поэзии Баратынского (из неё взято и название "Дикая порфира").
------------------------------------------
Но сейчас хотел сказать о другом. Почему-то имя М.Зенкевича в Интернете чаще всего вспоминается в связи с историей смерти еврейского поэта с русской фамилией "Д.Кедрин". Зенкевич был последним, кто видел Кедрина в ресторане Союза писателей. В тот день Кедрин  получил гонорар за свой сборник, после чего  он сел в трамвай ,а вслед за ним, по словам Зенкевича, в трамвай вошел неизвестный, бывший рядом с ними в ресторане.
На следующий день в 1945 г. Кедрин был найден мертвым в пригороде Москвы.
Почему-то именно эта история постоянно упоминается, прямо навязчиво лезет в глаза  в Интернете в связи с именем Зенкевича, даже в хорошем источнике- Википедии, вместо того чтобы рассказать побольше о самом Михаиле Александровиче.

Ну мало ли кто из поэтов мог видеть в тот день общительного (как все евреи) Кедрина в Союзе писателей? Закадычными друзьями и даже партнерами  по съемной квартире у Кедрина (по матери-Рутницкого, отец неизвестен), писавшего также под псевдонимом Вася Гашеткин,  - были  поэты Михаил Светлов (Шейнкман), Михаил Голодный (Эпштейн).
По прочтении предыдущей фразы - и так и не знаю почему, но меня разбирает какой-то смех.

Убийство Кедрина-Рутницкого (если это было убийство), скорей всего связано с банальным ограблением, (а вовсе не местью коварных недоброжелателей, как считает поэт Евтушенко (Гангнус)).

Но почему-то мы миримся с тем, что о Кедрине, Светлове и Евтушенко известно многим, а вот о Зенкевиче- немногим.

Владимир Микушевич- важный авторитет для В.И,Карпца.

1)Фотографии Боспорского форума:
Все как на подбор пост-диссиденты собрались: Василий Аксенов, Фазиль Искандер, Тимур Кибиров, Владимир Микушевич, и его  супруга "правильной национальности" с русским именем Татьяна Маркова.

http://www.liter.net/bospor/album.htm


2)написанная в лучших традициях диссидентской прозы "малого народа", статья Марины Барщевской о переводах Нелли Закс, выполненных Микушевичем, начинаясь упоминанием фамилий людей многоязычных (только не великорусских),-  как всегда бывает в этом жанре, заканчивается ненавязчивыми рассуждениями о евреях.
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1994/9/knoboz02.html

3)Но это не всё .
Появилось нечто новое: новая русскоязычная (и состоящая зачастую из этнических славян) около-еврейская культура стала заигрывать с искусством и  идеями Италии и Германии 30-х годов. Это известно в архитектуроведении (статьи Р.Даянова, А.Бембель), известно и в литературоведении, возможно и в других "-ведениях" тоже.

На взгляд простого человека это может показаться странным: ведь именно эти идеи и создали Освенцим  и т.п., с их помощью  было умучено 6 млн евреев , (о чем кстати сейчас уже упоминать у них МЕЖДУ СОБОЙ не тренд).
Потому что носители идей итальянского и германского национал-социализма   боролись со Сталинизмом, а именно Сталин как коммунист и как создатель первого в мире Советского государства является главным врагом этого "пост- диссидентского" круга русскоязычных людей сейчас. В той оптике которую эти люди навязываают читателям, коммунизм является несбыточной и невозможной мечтой,а сталинский СССР как реальный этап продвижения к нему им нужно оболгать и замолчать.
В борьбе с образом Сталина как коммуниста все средства хороши, и вот теперь эффективно привлекаются разные национал-социалистические немецкие "герои".

3)Например, в этом интервью журналиста  А. Чечот, переводчик  В.Микушевич щедро рассуждает о Гитлере и Фаусте. Истинная поэзия-это фаустианская власть над стихией, и т.д.

http://seance.ru/n/47-48/lebensraum-russkiy-faust/voskresenie-v-tretem-rime/

Стихи самого Микушевича - это типичные стихи филолога: заумные, непростые,  и черезчур богатые художественными средствами. До того богатые всякими тропами и изысками, что так с ходу ничего не понять.
Куда там до них пушкинскому "Мороз и солнце, день чудесный!"
Или хрестоматийному  плещеевскому "Травка зеленеет, солнышко блестит"
(последние 4 слова, по свидетельству литературоведа Троицкого, непереводимы ни на один европейский язык: теряются нюансы.)

Нет, у филолога Микушевича в стихах громоздятся смыслы на смыслы, ассоциации на ассоциации... Хотя, правда, напоказ подпускается и оттенок экзистенциального переживания момента, "живого чувства"...
Это как в синтетический хлеб, из которого предварительно выжаты все естественные свойства зерна, потом  добавлены напоказ ГМО-зерна, и такой хлеб гордо величается в магазине "многозерновым".

Экзистенциальное переживание момента, впрочем, гораздо лучше получалось в настоящих первичных произведениях такого плана, - у Пастернака, Унгаретти и итальянских поэтов "красного пояса" Тосканы 1950-х годов. Сейчас, спустя 60 лет это уже анахронизм.  Искусственность и негармоничность  сочетания показной "непосредственности" с заумными изысками,- в стихах Микушевича бросается в глаза. Вспоминается Игорь Северянин: "Весь я в чем-то норвежском! весь я в чем-то испанском! Вдохновляюсь порывно, и берусь за перо!" .
Весь в чем-то, блин, фаустовском, опять испачкался...

Понятно, что такому литератору совсем простые НА ПЕРВЫЙ ВЗГЛЯД стихи во всём советского, а не диссидентствующего Николая Рубцова не нравятся. Слишком много в них великорусской простоватой  прямоты, к тому же нет такого какого -то фаустовского противопоставления себя стихии, а наоборот, русская мягкость и попытка с оной стихией слиться...
Нет у Рубцова также и затейливо и заботливо скроенных знатоком - филологом ребусов из смыслов и намеков.
Сааавсэм простые стихи...

как рука сделана под плащом! Страшно даже.

 






( Collapse )

Николай Рубцов (из письма Ст.Куняеву)
" ... и мелкие речки имеют глубокие места
хотя в объеме достигнуть содержащейся у Толстого глубины, конечно, немыслимо."

Куняев подарил Рубцову томик Тютчева, и утверждает что не Есенин (популярный в те годы в той среде, где вращался Рубцов), а Тютчев был любимым рубцовским поэтом.
Кстати будет вспомнить и о Вертинском, чья пластинка стояла на патефоне Рубцова в дни перед его смертью.

Интетресно что Н.Рубцов пел стихотворение Тютчева "Брат, столько лет сопутствовавший мне"
(на мой взгляд- самое проникновенное у этого поэта)
--------------------------------------
В Кожинов (из статьи о Н.Рубцове)
"Николай Рубцов испытал на своем веку немало тягот, обид, оскорблений. Но вот в чем чудо: в стихах это почти не ощущается. Не могу не привести в этой связи замечательных по своей проникновенности суждений Михаила Пришвина, который в 1937 году писал одной из своих знакомых:
   «Ваша основная ошибка в том, что источником поэзии считаете доброе сердце… Запомните это навсегда, что из доброго сердца выходят добрые дела, но поэзия рождается в иных областях нашей души. Она рождается в простой, безобидной и неоскорбляемой части нашей души, о существовании которой множество людей даже и не подозревает.
   Настоящая поэзия потому так редка и так, в конце концов, высоко ценится, что очень мало людей, которые решаются и умеют считать реальностью эту сторону души. Огромное большинство людей в жизни своей исходит от обиды, оскорбления или греха…
   Источником моих слов… является совершенно простая, безобидная, неоскорбляемая часть души, которой обладает множество людей, но никто почти не хочет себе открыть ее, смириться до нее и отбросить все претензии и счеты… В охране этого родника не участвуют ни добро, ни зло...
-----------------------------------------------------------
Я  не совсем согласен с Пришвиным в отношении этой ницшеанщины "по ту сторону добра и зла"которая часто понимается как "этический релятивизм",
 Конечно поэзия - из того слоя, который отдален от соприкосновения Добра и зла. Потому Добро понимаемое как противоположность злу  -это слой далекий  от поэзии. Но зло-слой ещё более отдаленный. Добро не участвует в охране этого родника потому, что оно "борется" от него достаточно далеко, на подступах, непосредственно же вокруг родника находится слой ПОЧВЫ, и  только из этой ПОЧВЫ и течет родник(если принимать это сравнение).
А так-то конечно-если поблизости от родника происходит "борьба Добра со злом", то говоря словами Тютчева-"взрываясь, возмутишь ключи". И они станут мутными.

Внизу под эскизом подпись:

По высокому месту лобному 
В рубахе краснОй с яркой запонкой,
С большим топором навостренным,
Руки голыя потираючи, 
Палач весело похаживает,
Удалова бойца дожидается...
(Лермонтов)

Эскизная портретная модель  к памятнику А.С.Пушкину в Ленинграде



Матвеев учился у Паоло Трубецкого, был наиболее фанатично преданным ему  и любимым учеником.
Трубецкой не особо занимался студентами (я об этом уже писал),
Когда его упрекали за это, он презрительно говорил:
"Я могу научить в точности  копировать натуру любого дурака за 3 месяца.
Но не в этом суть Скульптуры".

И Матвеев добросовестно старался постичь именно эту самую Суть Скульптуры,
буквально преследуя своего Учителя, переезжая вслед за ним то в Москву то за границу.

Драматичной была история создания памятника А.С. Пушкину в Ленинграде.
Решение об этом было принято в 1937 г., в год столетия дуэли.
Победу в конкурсе одержал Матвеев.
Его Пушкин продолжал традицию Микешинского памятника, стоящего в Москве,
Серьёзный, даже интеллектуальный задумчивый облик русского поэта -  мыслителя и пророка.

Но скульптор  отличался долгими творческими поисками.
Прошла война, после Победы изменилось общество,
партия решила, что народу нужно больше радости и веселья,
а старый требовательный к себе мастер  всё работал над погруженным в думы образом поэта,
и конца-краю этому не предвиделось.

Городское начальство хотело поставить памятник поскорее,
и потеряв надежду получить законченную модель от Матвеева,
(обвиненного кроме всего прочего в "формализме") - объявило новый конкурс,
на котором Матвеева "обошел" молодой сккульптор из еврейской семьи, Михаил Аникушин.
Его Пушкин был именно такой какой был нужен тогдашним "отцам города",
простой, веселый и понятный хрущевским деятелям.

Памятник был открыт в конце 57 года,
а Матвеев, впав в депрессию, умер через 2 года,
правда получив в виде утешения все академические почетные регалии.

Правда, спустя 10 лет одна его работа все таки украсила наш город
-это скульптурная группа "Октябрь" перед Концертным залом "Октябрьский",
где пластически решена сложная задача статичной трехфигурной композиции,
примеры чего очень редки в мировой скульптуре.
Сложная задача, не каждому дано. Матвееву вроде бы удалось.
---------------------------------------------
А плоды победы Аникушина над "формализмом" мы видим теперь повсюду,
причем (как мне думается) - все последующие его работы не "дотягивают" до памятника на пл. Искусств.
Видим также и многочисленные работы его учеников,
одна из которых- памятник Академику Сахарову возле "12 коллегий" (ск. Левона Лазарева)
весьма метко названа петербуржцами "Человек из г...на"
----------------------------------
Несколько работ А.Т.Матвеева


Лермонтов


( Collapse )



рельефы церкви в Натальевке (1910-е гг)




Памятник В.Борисову-Мусатову в Тарусе



Скульптура



Лев из усадьбы в Натальевке 


( Collapse )